Туземный город
Нельзя не признать, что в национальном характере мало хороших черт: ведь субъектом его является толпа. Каждая нация насмехается над другими, и все они в одинаковой мере правы.
Артур Шопенгауэр
Если нефть с полным основанием считается кровью Баку, то его скелет — древние стены Ичери-шехер. Туземный город — это запах пряностей, чая и табака, пестрые платья восточных красавиц, гомон базарной площади и тесно лепящиеся друг к другу дома, кое-где рассеченные узкими улочками с бесчисленными разветвлениями, закоулками и тупиками.
В этих местах не увидишь незамужнюю женщину, гуляющую в одиночестве — ее всегда сопровождают родственники или опекун. Куда чаще попадаются хмурые восточные мужчины, прячущие одну руку за пазухой: сегодня чьи-то охранники, завтра бандиты. Доброжелательные, сладко улыбающиеся торговцы завлекают к своим прилавкам — здесь принято держать дело там же, где живешь. А возле дверей оборванцы дергают прохожих за рукава, выпрашивая подаяние.
Те, кто пробыл в туземном городе чуть подольше, знают: не стоит слишком заглядываться на томные глаза, сверкающие поверх чадры. Одно неверное слово, чересчур пристальный взгляд — и острый клинок у горла вернет тебя к реальности. А смуглые, пропахшие потом и солнцем, руки избавят от лишней тяжести в карманах. Это Баку!
Нынешний Ичери-шехер образован двумя кварталами, встречающимися на базарной площади. В одном из них ходят в церковь, а в другом — в мечеть, и этим все сказано. Национализм здесь впитывается с молоком матери, и среди жителей нет тех, кто не помнил бы хоть одной резни. Да и в «мирное» время ночную тишину нередко разрывают выстрелы — так армянские маузеристы объясняются с мусульманскими гочи.
Но важнее нации и национальных традиций для местных жителей семья — стержень, основа, которая помогает крепко стоять на ногах. Родство — это главный и несомненный повод принять, выслушать и помочь. Родственники всегда найдут способ договориться. Порядочный семьянин уважаем, ему открыты многие дороги. А человек без семьи, напротив, вызывает жалость или презрение.
Нефть разъела многие семейные узы Старого Города. Жены лишились мужей, задохнувшихся в ямах, матери рассорились с детьми, погнавшимися за длинным рублем на буровые, а некоторые бросили всё, чтобы рискнуть оседлать фонтан и на нем пробиться к вершинам сильных мира сего. Как и во всём Баку, нефть здесь коснулась каждого, но именно в Ичери-шехер это принесло больше горя и бед, чем богатства.
Впрочем, в любой семье, армянской и мусульманской, есть те, кто работает в Черном городе. И неплохо зарабатывает — получше большинства родных. Шумные компании рабочих, заляпанных масляными пятнами, по вечерам вваливаются на рынок, пьют чай на коврах, а после гурьбой следуют в церковь. Или в мечеть. А есть среди них и те, кому рабочее братство стало ближе родной веры и — страшно подумать — даже семьи.
